На ромашке не гадай - Страница 26

– Перестанет! – крикнул Тим. – Уже перестал! Он бросил меня ради этой тети Риты! А ты еще говорила, что я здесь ни при чем и ни в чем не виноват… Ведь я чувствую, это все из-за меня! Эх, мама, зачем ты меня обманываешь?!

Этого Джин не смогла вынести. Слова Тима обжигали ее словно удары хлыста, к горлу подкатывали рыдания.

А я еще радовалась, что мы с Энди так мирно расстались, подумала она. Следом в мозгу пронеслось: ну нет, я не позволю сделать из себя козла отпущения. Пусть Энди думает что хочет, а я все-таки скажу Тиму правду! Время настало…

– Послушай, солнышко, – прерывисто произнесла она, беря лицо Тима в ладони и поднимая так, чтобы можно было видеть глаза. – Я должна кое-что сказать тебе. То, что ты обязан знать. Возможно, я бы не говорила этого… еще некоторое время, но ты делаешь неправильные выводы относительно папы, поэтому придется сказать. Слышишь меня?

– Д-да… – с запинкой ответил Тим.

– Хорошо. – Джин вздохнула глубже, собираясь с духом, и каким-то словно не своим, механическим голосом произнесла: – Энди тебе не отец.

Тим заморгал.

– Папа не…

– Да, не папа. Вернее, папа, но приемный. Он усыновил тебя, когда ты был еще совсем крошкой.

– У-сыновил? – в два приема переспросил Тим.

Джин со вздохом кивнула, стараясь не прислушиваться к вкрадчивому голоску, который зазвучал вдруг в ее голове: вообще-то Энди тоже не мешало бы присутствовать при этом объяснении. А то развлекается сейчас в объятиях Риты, пока ты тут отдуваешься за двоих!

– Да, солнышко. Папа усыновил тебя, потому что полюбил. И сейчас любит, просто он со мной не хочет больше жить. А я с ним. Мы договорились расстаться, но это совсем не означает, что кто-нибудь из нас стал меньше тебя любить, понимаешь? Если бы это было иначе, папа не звонил бы и не пытался встретиться с тобой. Знай, ты делаешь ему больно, отказываясь общаться. И ты тут действительно ни при чем, уверяю тебя…

Когда Джин закончила говорить, Тим высвободился, шмыгнул носом и вытер кулаками лицо. Потом поднял голову и посмотрел прямо в глаза Джин.

– Не волнуйся, теперь мне ясно, что я ни при чем. Но я хочу спросить…

– Да? – Джин облегченно вздохнула, видя, что Тим начал понемногу разбираться в ситуации.

– Сколько мне было, когда папа усыновил меня?

– Э-э… около двух лет, год и восемь месяцев, если точнее.

Тим вновь шмыгнул носом и произнес:

– А кто мой настоящий папа?

Джин ласково провела ладонью по его светлым, как у Энди, волосам.

– Этого никто не знает, солнышко.

– Но ты-то знаешь, мама, – нахмурился он.

Джин покачала головой.

– Нет, мне это тоже неизвестно.

Произнеся эти слова, она внезапно похолодела.

Ну все! – промелькнуло в ее мозгу. Ну все…

Прямо на ее глазах ресницы Тима изумленно распахнулись, во взгляде отразилась напряженная работа мысли, затем постепенное осознание услышанного.

– Как это, тебе тоже неизвестно? – медленно произнес Тим. – Ты должна знать, если ты моя… – Он не договорил и провел языком по пересохшим губам, не сводя с Джин напряженного взгляда.

Не в силах произнести ни слова, Джин вновь покачала головой.

Тогда Тим – надо отдать ему должное, в эту непростую минуту он проявил необыкновенное мужество – сказал:

– Выходит, ты тоже мне не…… – Все-таки произнести фразу до конца он не смог.

– Не мать, – выдохнула Джин, словно освобождаясь от давящей на плечи тяжести. Действительно, ей как будто стало легче, когда она сказала правду. – То есть со мной та же ситуация, что и с папой: я усыновила тебя. – Она улыбнулась. – Сначала ты мне понравился, затем я тебя полюбила, а потом ты стал моим сыночком. – Немного помолчав, Джин добавила: – Знаешь, чего я больше всего опасалась, когда мы сообщили тебе о своем разводе? Что ты уйдешь с папой.

Глаза Тима снова влажно заблестели.

– Не бойся, мам, – сказал он, потянувшись вперед и обнимая ее. – Я не уйду.

– И ты продолжишь общаться с папой, как прежде?

На этот раз Тим ответил не сразу. По-видимому, какие-то сомнения все-таки сидели в его голове.

– Э-э… наверное, продолжу, только не знаю, получится ли, как прежде. Теперь, когда ты рассказала мне все… – Он умолк, словно не в состоянии подобрать подходящие слова, потом произнес: – Дайте мне время, ладно? Вы оба. Я… должен подумать.

Вы оба…

Услышав это, Джин сразу вспомнила, как, узнав об их разводе, Тим крикнул: «Я ненавижу вас, обоих!», и ее вновь охватило знакомое чувство вины. Оно было беспочвенно, Джин осознавала это, но все же не могла избавиться от назойливой мысли о том, что если бы ей не захотелось личного, персонального счастья, то у Тима были бы сейчас обычные каникулы и он не ломал бы голову над совсем не детскими вопросами.

– Хорошо, сынок, не стану тебя торопить. Тебе действительно требуется время, чтобы привыкнуть к… известию о себе самом. Хочу только, чтобы ты не сомневался в нашем добром отношении к тебе. Мы с папой помним тебя совсем маленьким. И очень любим тебя. Не забывай это, что бы тебе ни говорили.

– Кто? – спросил Тим.

Джин пожала плечами.

– Ну, мало ли… Мы с папой пока не развелись, но когда-нибудь это случится, и тогда пойдут гулять слухи. Ты им не верь. И даже если возникнут сомнения, прислушайся к своему сердцу, оно не обманет. Я сама так поступаю в спорные моменты.

– И помогает? – спросил Тим.

Джин кивнула.

– Только нужно уметь слушать голос сердца. Если научишься этому, все будет в порядке.

– А как научиться?

– Видишь ли, тут трудно давать какие бы то ни было советы. Эту науку тебе придется постигать самому. Лишь помни главное: что бы между мной и папой ни происходило, тебя мы любим. Не забудешь?